Белозерская Любовь Евгеньевна (жена)

Белозерская Любовь Евгеньевна (1895 - 1987) - вторая жена Булгакова (1924-1932), один из возможных прототипов Маргариты в ранних редакциях романа "Мастер и Маргарита".

Оставила посвященные Булгакову мемуары "О, мед воспоминаний" (1969), а также подготовленную по его рекомендации рукопись о своей эмигрантской жизни в Константинополе и Париже "У чужого порога" (ее устные рассказы на эту тему послужили материалом для пьесы "Бег"). Б. написала и третью книгу воспоминаний, "Так было", - о своем знакомстве с известным историком Е. В. Тарле (1875 - 1955) уже после развода с Булгаковым. "У чужого порога" и "Так было" были изданы в 1989 г. посмертно. Б. были посвящены роман "Белая гвардия", повесть "Собачье сердце" и пьеса "Кабала святош".

Б. родилась 18/30 сентября 1895 г. под Ломжей (Польша) в дворянской семье. Ее отец Евгений Михайлович Белозерский (1853 - 1897) был дипломатом, а потом служил в акцизном ведомстве. Мать Б. - Софья Васильевна Белозерская (урожденная Саблина) (1860 - 1921) окончила московский Институт благородных девиц, получив там музыкальное образование. После смерти отца семья Белозерских переехала к дальним родственникам в Пензу. Б. закончила с серебряной медалью Демидовскую гимназию в Санкт-Петербурге. Там же она училась в частной балетной школе. В 1914 г. Б. окончила курсы сестер милосердия и ухаживала за ранеными в благотворительных госпиталях. После октября 1917 г. Б. уехала из Петрограда к одной из своих подруг в деревню в Центральной России.

В 1918 г. она переезжает в Киев, где встречается с известным журналистом, знакомым ей еще по Петербургу, Ильёй Марковичем Василевским (1883 - 1938), писавшим под псевдонимом "He-Буква". Б. стала женой Василевского, которому за необузданную ревность дала кличку "Пума".

В феврале 1920 г. Б. с мужем из Одессы отбыли в Константинополь, откуда в том же году переехали во Францию: в Марсель, а потом в Париж, где Василевский начал издавать собственную газету "Свободные мысли", скоро прекратившую свое существование из-за отсутствия средств. Зимой 1921/22 г. Б. с мужем переехали в Берлин, где Василевский стал сотрудничать в сменовеховской газете "Накануне". В июле 1923 г. он уехал в Россию вместе с Алексеем Толстым. В конце 1923 г. в Москву приехала Б. Ее брак с Василевским фактически распался еще в последние месяцы жизни в Берлине.

В начале января 1924 г. на вечере, устроенном редакцией "Накануне" в честь Алексея Толстого в особняке Бюро обслуживания иностранцев в Денежном переулке, Б. познакомилась с Булгаковым. В своих воспоминаниях писатель Юрий Слезкин (1885- 1947) рассказывал об этом сближении: "Тут у Булгакова пошли "дела семейные"- появились новые интересы, ему стало не до меня. Ударил в нос успех! К тому времени вернулся из Берлина Василевский (He-Буква) с женой своей (которой по счету?) Любовью Евгеньевной, не глупая, практическая женщина, многое испытавшая на своем веку, оставившая в Германии свою "любовь", - Василевская приглядывалась ко всем мужчинам, которые могли бы помочь строить ее будущее. С мужем она была не в ладах. Наклевывался роман у нее с Потехиным Юрием Михайловичем (ранее вернувшимся из эмиграции) - не вышло, было и со мною сказано несколько теплых слов... Булгаков подвернулся кстати. Через месяц-два все узнали, что Миша бросил Татьяну Николаевну и сошелся с Любовью Евгеньевной".

Булгаков и Б. стали жить вместе в октябре 1924 г. Их брак был зарегистрирован 30 апреля 1925 г. В дневниковой записи в ночь на 28 декабря 1924 г. Булгаков весьма откровенно отозвался о Б.: "Подавляет меня чувственно моя жена. Это и хорошо, и отчаянно, и сладко, и, в то же время, безнадежно сложно: я как раз сейчас хворый, а она для меня... Как заноза сидит... что чертова баба завязила меня; как пушку в болоте, важный вопрос. Но один, без нее, уже не мыслюсь. Видно привык".

Тут же он признался: "Эта ужасно глупо при моих замыслах, но, кажется, я в нее влюблен. Одна мысль интересует меня. При всяком ли она приспособилась бы так же уютно, или это избирательно для меня?"

Б. помогала мужу в работе над пьесой о Мольере, переводя с французского, которым свободно владела, многочисленные источники. Она же, по ее устным воспоминаниям, подсказала будто бы ввести в будущий роман "Мастер и Маргарита" образ главной героини, чтобы несколько сократить перевес мужских персонажей в этом произведении.

В феврале 1929 г. Булгаков познакомился с подругой Б. Е. С. Шиловской, с которой у него завязался роман. В октябре 1932 г. она стала третьей женой писателя (см.: Е. С. Булгакова). Развод Б. с Булгаковым произошел 3 октября 1932 г. Некоторое время он еще продолжал встречаться со своей второй женой, периодически оказывая ей материальную помощь.

20 октября 1932 г. состоялся разговор Б. с Булгаковым, зафиксированный Любовью Евгеньевной на обороте булгаковской записки, озаглавленной ей как "последняя записка в общем доме". Там говорилось: "Чиша! Не волнуйся ты так: поверь мне, что всем сердцем я с твоими заботами и болью. Ты - не одинокий человек. Больше ничего не умею сказать. И звери тоже. М. Приду, если не будешь спать, поговорить с тобой".

Разговор, в изложении Б., произошел следующим образом: "Мы поговорили. Боже мой! Какой же был разговор. Бедный мальчик... Но я все поняла. Слезы лились между его пальцев (лицо загородил руками)". Булгаков снял Б. комнату в другом месте и отстроил ей помещение в том же доме (Б. Пироговская, 35), где они до этого жили. В новую комнату на Б. Пироговской Б. въехала 24 сентября 1933 г.

В 1930 г. Б. пыталась устроиться редактором в редакцию "Технической энциклопедии", однако после месячного испытательного срока не была пропущена отделом кадров как бывшая дворянка. С 1933 г. Б. работала редактором в редакции "ЖЗЛ", потом в редакции "Исторические романы" "Жургаза" (в 1938 г. эту редакцию перевели в Гослитиздат). После 1945 г. Б. была научным редактором по транскрипции в издательстве Большой Советской Энциклопедии, а с конца 40-х годов - редактором в "Литературной газете", сотрудничала и с журналом "Огонек". В 1928-1930 гг. Б. держала корректуру собрания сочинений Викентия Вересаева (Смидовича) (1867-1945), а с 1936 г. сделалась литературным секретарем Е. В. Тарле. Б. скончалась 27 января 1987 г. в Москве и похоронена на Ваганьковском кладбище.

Многие детали из мемуаров Б. "У чужого порога" отразились в булгаковских произведениях. Нищая жизнь русской эмиграции в Константинополе, мрачный константинопольский базар запечатлены в пьесе "Бег". По воспоминаниям Б.: "Большой базар" - "Гран-базар" - "Капалы Чарши" в Константинополе... поражал своей какой-то затаенной тишиной и пустынностью. Из темных нор на свет вытащены и разложены предлагаемые товары: куски шелка, медные кофейники, четки, безделушки из бронзы. Не могу отделаться от мысли, что все декорация для отвода глаз, а настоящие и не светлые дела творятся в черных норах. Ощущение такое, что если туда попадешь, то уж и не вырвешься". В "Беге" на этом базаре торгует резиновыми чертями генерал Чарнота, который не в силах покинуть Константинополь в финале пьесы.

В Париже Б. одно время танцевала в балетной труппе знаменитого мюзик-холла "Фоли-Бержер". Она, в частности, описывает в своей книге "У чужого порога" статисток Большого парижского ревю в этом мюзик-холле: "Просто - толпа и "ню" - обнаженные. Вся тяжесть ложится на последних. Они переодеваются (скорее - раздеваются) раз по десять-пятнадцать за вечер и присутствуют на сцене в течение всего спектакля. Они - декоративная оправа всего ревю".

Вероятно, воспоминания Б. повлияли на замысел Великого бала у сатаны, где присутствует толпа обнаженных женщин вместе с одетыми мужчинами. Не исключено, что некоторые черты образа Маргариты на этом балу были подсказаны рассказом Б. о ее последней репетиции в "Фоли-Бержер": "В картине "Ночь на колокольне Нотр-Дам" участвовала вся труппа. По углам таинственно вырисовывались Химеры. Зловещий горбатый монах в сутане стоял над громадным колоколом, простирая руки над вырывающимся из-под его ног пламенем. Из пламени медленно поднималась фигура лежащей женщины. Черный бархат скрадывал железную подпорку и казалось, что женщина плывет в воздухе (не отсюда ли полет нагой Маргариты в ночном небе?) На колоколе, привязанная гирляндами цветов, висела совершенно обнаженная девушка. В полутьме мерцало ее прекрасное тело, казавшееся неживым. Голова, в потоке темных волос, была безжизненно запрокинута.

Под звуки глазуновской "Вакханалии" оживали химеры. Ведьмы хороводом проносились вокруг монаха. Вдруг одна из них крикнула: "Она умерла!" и остановилась. Произошло смятение. Задние наскочили на передних.

- Где? Кто? - Оркестр продолжал играть. - О! Умерла!

- Тихо! - крикнул режиссер. - Без паники!

Артистку сняли с колокола. Она была в глубоком обмороке. Впопыхах ее положили прямо на пол. Появился врач, запахло камфарой. "Она закоченела, - сказал он. - Прикройте ее!" Монах набросил на девушку свою сутану".

Похожим образом и столь же мнимо умирает Маргарита, отравленная вместе с Мастером Азазелло, чтобы вновь воскреснуть в последнем полете. В позе химеры на Нотр-Дам сидит Воланд на крыше Пашковского дома. Фотографию этой химеры Б. привезла из Парижа, и она долгое время стояла на письменном столе Булгакова.