Невыездной писатель

Пьесу Булгакова «Дни Турбиных» Сталин смотрел около 30 раз, на высказывания многих критиков, что эта пьеса реакционна и показывает с симпатией белогвардейцев, Сталин заявлял, что она полезна большевикам уже потому, что если такие люди, как Турбины сложили оружие, то это говорит в пользу большевиков и их непобедимости.

В сентябре 1933 года спектакль «Дни Турбиных» смотрел премьер-министр Франции Эдуард Эррио вместе с наркомом иностранных дел СССР М. Литвиновым. Французскому премьеру так понравился спектакль, что он попросил познакомить его с автором уже после первого акта. В.И. Немирович-Данченко представил Булгакова под овации зрителей. Они говорили без переводчика, так как Булгаков знал французский. На вопрос Эррио, как драматург работал над пьесой, по документам или иначе, Булгаков ответил, что по личным впечатлениям. Французского премьера поразило, что Булгаков никогда не бывал за границей. Писатель пояснил, что для поездки необходимо разрешение правительства СССР и приглашение. Эррио тут же сказал, что он приглашает. Литвинов слушал весь разговор, натянуто улыбаясь, Булгаков был невыездным. Прозвенел спасительный звонок ко второму акту.

Европейски образованному Булгакову очень хотелось увидеть другие страны хоть на краткий срок, особенно мечтал побывать в Париже и Риме. Об этом он писал В. Вересаеву, и невозможность удовлетворить свое желание угнетала писателя. Описание памятника Мольеру в Париже в «Жизни господина де Мольера» отличается абсолютной точностью, хотя Булгаков знал об этом памятнике только со слов брата. Аналогию в судьбе Мольера и Булгакова подметила сразу бдительная цензура: положение писателя при диктатуре пролетариата и во время тирании Людовика XIV. Всего 7 раз был показан блистательный спектакль о Мольере и затем запрещен, несмотря на аншлаги прошедших представлений. Тяжело писатель переживал запрет пьесы, над которой работал более семи лет.

В справке, выданной Булгакову в декабре 1929 года для фининспекции, говорится, что все его пьесы запрещены к публичному представлению. Не с чего взыскивать налоги, а вопрос, на что жить, никого не интересовал. В это время произведения Булгакова печатались на Западе без ведома автора и приносили неплохие деньги ловким дельцам. У Булгакова не было доступа к этим средствам, поскольку Советская страна не присоединилась к международной конвенции по защите авторских прав. В такой отчаянной ситуации и было написано в марте 1930 года смелое письмо Правительству, в котором опальный писатель открыто заявил, что сочинить коммунистическую пьесу и отказаться от прежних взглядов для него невозможно.